* * * Ах, как много на свете кошек, Нам с тобой их не счесть никогда. Сердцу снится душистый горошек, И звенит голубая звезда.
Наяву ли, в бреду иль спросонок, Только помню с далекого дня - На лежанке мурлыкал котенок, Безразлично смотря на меня.
Я еще тогда был ребенок, Но под бабкину песню вскок Он бросался, как юный тигренок, На оброненный ею клубок.
Все прошло. Потерял я бабку, А еще через несколько лет Из кота того сделали шапку, А ее износил наш дед.
Александр Кочетков
* * * Я разогнал собак. Она еще Жила. И крови не было заметно Снаружи. Наклонившись, я сперва Не разглядел, как страшно искалечен Несчастный зверь. Лишь увидав глаза, Похолодел от ужаса. (Слепит Сиянье боли.) Диким напряженьем Передних лап страдалица тащила Раздробленное туловище, силясь Отнять его у смерти. Из плаща Носилки сделал я. Почти котенок, Облезлая, вся в струпьях... На диване Она беззвучно мучилась. А я Метался и стонал. Мне было нечем Ее убить. И потому слегка, От нежности бессильной чуть не плача, Я к жаркому затылку прикоснулся И почесал за ушками. Глаза Слепящие раскрылись изумленно, И (господи! забуду ли когда?) Звереныш замурлыкал. Неумело, Пронзительно и хрипло. Замурлыкал Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке, Забился в агонии. Иногда Мне кажется завидной эта смерть.
Памяти моего кота
В приветливом роду кошачьем Ты был к злодеям сопричтен. И жил, и умер ты иначе, Чем божий требует закон.
Мы жили вместе. В розном теле, Но в глухоте одной тюрьмы. Мы оба плакать не хотели, Мурлыкать не умели мы.
Одна сжигала нас тревога. Бежали в немоте своей, Поэт - от ближнего и бога, А кот - от кошек и людей.
И, в мире не найдя опоры, Ты пожелал молиться мне, Как я молился той, которой Не постигал в земном огне.
Нас разлучили. Злой обиде Был каждый розно обречен. И ты людей возненавидел, Как я божественный закон.
И, выброшен рукою грубой В безлюдье, в холод, в пустоту, Ты влез туда, где стынут трубы, Где звезды страшные цветут...
И там, забившись под стропила, Ты ждал - часы, года, века,- Чтоб обняла, чтоб приютила Тебя хозяйская рука.
И, непокорным телом зверя Сгорая в медленном бреду, Ты до конца не мог поверить, Что я не вспомню, не приду...
Я не пришел. Но верь мне, милый: Такой же смертью я умру. Я тоже спрячусь под стропила, Забьюсь в чердачную дыру.
Узнаю ужас долгой дрожи И ожиданья горький бред. И смертный час мой будет тоже Ничьей любовью не согрет.
Кошка и кот
"Вас сколько в семье?" - Спросил счетовод. Ответил я:"Четверо: Наш сын, наша дочь, Наша кошка, наш кот".
"А жены у Вас нету?" - Поставил вопрос Счетовод (у него был Прямой, деловой, Вопросительный нос).
"Жена у нас есть, Если смею сказать: то есть, жена мне, А детям, да кошке, Коту - она мать".
"Вас шестеро значит!"- Подвел он итог - "То есть, Вы и жена, Да и сын, да и дочь, Да и кошка, да кот!"
"Да правильно это?"- Изумлен счетовод, И стал он задумчивым, Уже у него по лицу течет пот.
"Или четверо все же?"- Передумав итог- "Неужели действительно Домашние животные Платят налог?"
"Но Вы же спросили О нашей семье! У нас-то включаются И котик и кошечка в том числе!"
"Все равно", - бормотал он, - "Остается же факт, Что домашних животных У нас не включают В государственный акт!"
"Ну, что же нам делать?"- Погладив усы, - "Дело же в том, что Я семью понимаю иначе, чем Вы!"
"Отложим решение",- Я сказал, - "хоть на год! У Вас свое -"четверо", А наше - сын, дочь, Да и кошка, да кот!"
Оттава 27 июля 1993 г.
К Кейси, с любовью
Сегодня скончался друг... Правда, не друг-человек, а все же, верный друг.
Уже четырнадцать с лишним лет этот ноотделимый от своей зимней шубы друг был активным участником в наших делах, входил, по силам, в наш семейный круг -- ел с нами, жил с нами, играл с нами, угощал нас своей бодростью, кротостью, жизненностью, мягкостью -- полностью.
Уже три года отроду пришел к нам от соседки этот неизменно одетый в золотом и белом друг. Неохотно, по необходимости, она его в наши руки отдала... В первые годы, время от времени, она его и навещала, когда, случайно, ей был досуг, до того, как переехала далеко, навсегда.
А Кейси остался у нас, и мы стали его любить как члена семьи, ценить его как верного друга стали, неизменно милого, доброго, любящего, унаследовавшего все лучшие черты всех своих предшественников в этой роли.
Когда мы плакали, он был нам подушкой сочувствия... Когда улыбались, еще одним предметом нашей радости. Когда мы были в его присутствии, он принимал нас с приветливым молчанием... А когда нас не было, терпеливо ждал, пока не вернулись. Когда мы его ласкали, всегда награждал нас мурлыканьем... Когда его кормили, всегда всё принимал с громким ликованием. Не словом, а делом выражал благодарность всем своим телом... Не отчасти, а целиком обрадовал нас всем своим существом.
Хотя, по-видимому, от жизни он устал и наконец его совсем "не стало", быть может, он на новую жизнь лишь встал... и новая пора его застала.
Хотя сегодня ему пришлось сбросить с себя свой прежний, внешний вид и переодетъся в "новую одежду", у нас ему все-таки удалось духовную суть свою навечно сохранть, на жизнь вечную дать новую надежду.
Из наших сердец его выключить нельзя... Еще он входит в наш семейный круг. Вплоть до конца и дальше, навсегда, Кейси -- наш верный, постоянный друг.
Оттава (Канада) 15 октября 1998 г.
Галина Давыдова
* * * Прежде чем всё позабыть, оглянись назад - Там, за порогом июля, в густой траве - Кошка, которая помнит твои глаза, Кошка, которая смотрит и смотрит вверх. Там, наверху, два оранжевых мотылька Бьются о стекла, царапают лунный диск. Прежде, чем стать незнакомцем, подумай - как Кошка такими глазами посмотрит вниз?
Кошка Правда, для кошки несколько странно Знать высоту Ноты, которой грохочет консервная банка, Крепко привязанная к хвосту?.. Звать по имени злого дворника, Помнить породу пса, Который носится без намордника, Ищет, кого покусать. Высчитать, сколько пролетов лестничных В каждом из тех подьездов, Куда пригласили по-человечески - Сожрать, что дадут – и исчезнуть... Правда. Ведь это же так естественно - Видеть, что кошки не плачут, И не понять, как бывает тесно Боли в теле кошачьем...
Serge Kokolov * * *
В каждой женщине прячется кошка полудикая, полудомашняя, То колдующая над окрошкой, то шипящая день вчерашний...
Против шёрстки ее погладишь и покладистость станет спорной... И, покорная в каждом взгляде, не бывает она покорной!
Ольга Воздвиженская
Осенние отрывки
Серое небо при тихой погоде, Ягод краснеющих горький запах. Осень неслышно всегда приходит - Рыжая кошка на мягких лапах. Смотрит прищуренным желтым глазом, Рыжий хвост задерет повыше, И пожелтели все листья разом, И зашуршали, как в страхе мыши. Кошка играет с ними, гоняет, Нюхает ветер, пушистит шкуру, Осень цвета меняет - линяет Кошка, из рыжей становится бурой. Только хвостом махнет, убегая, Кошка-осень. Но с первым снегом Крадучись, кошка придет другая - Голубоглазая с белым мехом.
Борис Эскин
Кошка Как величаво по обрезу крыши Она идет на рандеву с луной! Ковыльный хвост голубовато-рыжий Расталкивает звезды над трубой.
Неповторимы кошки и красивы – Что с чердака, что с шелковых перин, Шипящие, фурчащие лениво, С прыжками тонконогих балерин,
Хитрющие, степенные, шальные, С глазами, где насмешливость и грусть. Не знаем мы их помыслы иные, Зато они нас знают наизусть.
Мы можем тискать маленькое тельце, Подлизываться к кошке, даже льстить, По праву доброго рабовладельца Купить или на волю отпустить,
И за неблагодарность разозлиться, И отшвырнуть строптивую подчас… Но кошка знает, что она – тигрица, По праву сильного она прощает нас.
В переходе подземном, на тебя похожий - Не низок и не высок Пнул котенка незлой прохожий Походя. Пнул. В живот.
Говорить ли надо простые вещи, Что хотенку хотелось жить Что хотелось просто немного пищи И, кого-нибудь, но - любить
Оттого и ластиться к незлым прохожим Сотый раз. В живот. Пнутый. Он клубочком боль прожует - попозже Он все верит в чуда минуту
Ну откуда у этой твари забитой Безудержная вера в чудо? Отчего он побит, голоден, ранен Все же лезет под ноги людям?
Не от глупости, это точно знаю Сколько вон по помойкам блудит Тех котов,кого доля злая Научила не верить людям
Говорят я – женщина - дура набитая Что питаюсь бульварным чтиво Что я плачу над каждым киношным убитым, Что я помню всё и как было
Нарекли б вообще кретинкой убогою Долбя мечами по каскам Если б знали как безумно завидую Котёнкиной вере в ласку
Стерла улыбку – против мира – вилы Сняла оберёг, …но вот… Где мне найти те святые силы Чтоб снова подставить живот?
Хозяин двора
Разорвано ухо И клочьями шерсть, Поджарое брюхо И шрамов не счесть. Я – кот беспородный, Не «перс», не «сиам». Я – вечно голодный Задира и хам.
Нахальная морда И хвост, словно флаг. Я шествую гордо, Печатая шаг. Мне было приятно Услышать вчера: «Смотрите, ребята – Хозяин двора!»
Топорщатся грозно Седые усы – Вы это серьёзно С куском колбасы? Давайте не будем Зря время терять. Я знаю, что людям Нельзя доверять.
Я клянчить не стану, Уже не малыш! Ворону достану Себе или мышь. И в мусорных баках Есть тоже еда. А с рук, как собака, Не ем никогда!
Коль лезете сами, Потом не орать! Могу я когтями Вам лапы подрать. Опасные игры – Цепляться ко мне. Не зря были тигры В далёкой родне.
Когда я гуляю, Другие коты Домой удирают, Задравши хвосты. Ведь мало, кто в драке Сравнится со мной. И даже собаки Идут стороной.
Но кошки при этом, Хочу вам сказать, За мной на край света Готовы бежать. Мяукают песни Всю ночь до утра, Когда с ними вместе Хозяин двора.
Евгений Меркулов
Луна и коты
Прорвав насквозь лимонно-серый Опасный конус высоты, На лунных крышах, как химеры, Вопят гундосые коты. Из желобов ночное эхо Выталкивает на асфальт Их мефистофельского смеха Коленчатый и хриплый альт. И в это дикое искусство Влагает житель городской Свои предчувствия и чувства С оттенком зависти мужской. Он верит, что в природе ночи И тьмы лоскут, и сна глоток, Что ночь - его чернорабочий, А сам глядит на лунный рог, Где сходятся, как в средоточье, Котов египетские очи, И пьет бессоницы глоток.
